Ганин Дмитрий

Мистический рассказ, который мистическим образом писался более пяти лет. Долгое время никак не складывалась концовка. А потом вдруг внезапно рассказ был закончен за один день. Если вкратце: о том, что скептицизм и мистика идут рядом.

---

ЧАСТЬ 1

Думаю, что первым событием, на которое я обратил внимание, было сообщение местного агентства новостей о пропаже двух туристов в районе деревни Залесье в конце мая.

Игнат тогда отсутствовал, и мне пришлось писать заметку вместо него. Чтобы узнать больше и представить читателям исчерпывающую информацию, я звонил в область и разговаривал со следователем. Тот долго жаловался мне на маленькую зарплату и отсутствие достойных кадров, но все-таки рассказал, что туристы, вероятно, заблудились в этих местах. М-ский лес являлся тем уголком цивилизации, где этой цивилизации было совсем чуть-чуть, а в остальном — елки да болота. Я написал мрачную статью о судьбе несчастных путешественников, решивших устроить пикник в темном лесу, и советовал всем грибникам, ягодникам и охотникам быть осторожными и внимательными. Я даже хотел по случаю взять интервью у начальника районной службы спасения, но редактор решил, что с меня хватит этой темы, и велел заняться предвыборной раскруткой нашего спонсора. Статейка же была опубликована, и Игнат, ознакомившись с моей писаниной, долго смеялся и шутил надо мной.

Далее я вспоминаю статью Анечки Кузьминой о гениальном коте, которого нерадивые хозяева потеряли в лесу во время выезда на природу. Кот появился в городе через месяц, злой и голодный. Кота звали Шариком, а местом драмы был район М-ского леса недалеко от Черного озера, того самого, где обитает знаменитая рыбка — снеток. Деревня Залесье находилась в 40 километрах к западу от озера, но случай с котом дал мне повод сказать Анечке, что в этом лесу не только коты пропадают, но и люди.

Следующую историю я услышал от своего бывшего однокурсника Петра Олегова. Мы отмечали его день рождения, и, после шумного застолья, Петька поведал тем, кто был в состоянии его слушать (в том числе и мне) загадочную историю, рассказанную ему дедом. Оный дед проживал в селе Нижние Болты, которое, как я узнал позже, находится к северу от Черного озера. Речь опять же шла о южных равнинах М-ского леса: там, по словам деда, бывалого охотника, есть широкая песчаная поляна, покрытая вечножелтой колкой травой с редкими сосенками. За шуршанием травы, пересказывал Петька дедову байку, иногда слышны крики «ура» и «в атаку». Я, конечно, возразил, что дед не мог применить слово «иногда» к этому явлению, так как при таких обстоятельствах, он вряд ли был на этой поляне более одного раза. Петька презрительно посмотрел на меня, сомневающегося в храбрости его деда, а потом заявил, что в тех местах во время Великой Отечественной Войны шли жестокие бои. Позже я хотел расспросить приятеля подробнее о координатах этой поляны, но не получилось.

Петькину историю я припомнил, когда пришла весть о кончине известного писателя Льва Бессмертного у себя на родине в городке Велино. Этот городок является, между прочим, административным центром района, куда входит юго-восточное крыло М-ского леса. Книг Бессмертного я не читал, но вместе с Анечкой Кузьминой сочинял статью о великом писателе современности.
Узнав, что Лев Соломонович написал когда-то в советское время повесть о мужественных колхозниках села Болтино, прообразом которого являлось село Нижние Болты, я вспомнил Петькиного деда и сказал Анечке, что в тех местах обитают привидения.

В тот же день, раскапывая в архивах материалы о Льве Бессмертном, я наткнулся на неопубликованную заметку о таинственном исчезновении председателя колхоза Красный Чапаевец, расположенного к югу от шоссе Велино — Залесье. Примечательно, что председатель пропал во время активного поиска всем колхозом сбежавшей коровы. О судьбе председателя, а также и коровы ничего узнать не удалось. Но именно тогда я начал задумываться о совпадении событий в М-ском лесу.
«Такой вот таинственный лес!» — подумал я и прочитал в криминальной хронике статью о найденном трупе директора химзавода, похищенного неделю назад из собственного коттеджа. Тело бедняги обнаружили дальнобойщики на шоссе недалеко от Черного озера…

Нет, я не объединял эти события в единую цепочку фактов, свидетельствующих о злодеяниях некоего преступного гения. Я лишь заметил, что все они происходят в одном районе, и это давало повод предполагать высокую вероятность неприятностей в М-ском лесу. Почему так происходит, я понять не пытался. Это вопрос из серии, почему у меня глаза голубые? Или почему Анечке Кузьминой нравится наш криминалист больше, чем я?

А оказался я в тех местах совсем по иной причине. Наша газета поддерживала одного из кандидатов на грядущих выборах губернатора области. В конце июля в редакцию пришло письмо из деревни Овсово от стариков Сергеевых. Они с теплотой отзывались о нашем кандидате, сообщали, что село надеется исключительно на Евлампия Тихоновича, что его помнят доброй памятью с тех пор, как он работал завскладом в универмаге города Велино.

Меня откомандировали в Овсово, чтобы я сфотографировал стариков и взял у них интервью о проблемах на селе. Однако оказалось, что в наличии нет транспортных средств, а добираться на автобусах-поездах туда было бы бесполезно. Выручил Игнат. На его машине за счет редакции мы отправились в самый дальний уголок нашей области.

В восемь утра 27 июля мы выехали из дворика Игната. День обещал быть ясным и теплым. Где-то на полпути я сообразил, что Овсово находится почти в центре той части М-ского леса, где по моим соображениям случаются неприятности. Я поделился мыслями с Игнатом. Будучи криминальным репортером (обычно он перепечатывал сводки УВД), Игнат заявил, что совпадения бывают лишь в книгах, а в реальности, надо думать, это запутанная взаимосвязь фактов, которая и называется в книгах совпадением, и которую, впрочем, не имеет смысла распутывать, ибо объяснение как всегда примитивно.

Мы гнали по шоссе со скоростью 140 км/ч мимо лесов, полей и рек. За окном мелькали городки и деревушки. Встречных машин почти не было, если не считать ту часть федеральной трассы, где караванами шли огромные фуры дальнобойщиков. Один раз нас остановил дорожный инспектор. Он долго рассматривал наш УАЗик, но не смог найти нарушений. Посоветовав протереть боковые зеркала, он пожелал нам удачи. Игнат спросил меня, является ли наша встреча с инспектором мистическим событием. Я ответил, что безусловно, и высунулся в окно машины, чтобы поймать ветер…

Около полудня мы въехали в Велино, зеленый провинциальный городок, чудом сохранивший советскую внешность. Я с умилением увидел вывеску на одном из двухэтажных домиков «Столовая №6» и задумался, зачем здесь как минимум шесть столовых, когда Велино — это две улицы крестом и куча переулков. Мы с Игнатом решили не брать номер в гостинице, чтобы сэкономить командировочные, а собрались заночевать в машине. Но до ночи было еще далеко. В кафе «Айсберг» мы пообедали и уселись в парке на скамеечке покурить. Солнце нещадно палило, и воздух дрожал над пыльным асфальтом аллеи. В тени старого дуба мы почувствовали себя бодрее. Я вспомнил, что в этом парке часто прогуливался старик Бессмертный, и именно здесь он замыслил свою драму «Поколение», которую, к сожалению, не успел закончить.

Неожиданно из кустов вылезла девочка лет десяти с косичками и большим бантом на голове. В руках она держала скакалку.
— Здрасьте! — сказала девочка.
Игнат усмехнулся и спросил, как зовут юную леди, и почему она гуляет одна. Девочку звали Ирина Михайловна. Второй вопрос моего коллеги терял смысл после такого представления. Игнат не смутился:
— А что у вас, Ирина Михайловна, в городе интересного? Мы приехали издалека и хотим знать новости.
Девочка нахмурила брови.
— У нас есть парк! — выпалила она. — И универмаг!
— Да, это просто замечательно! — улыбался Игнат. — А что еще случилось в Велино?
Ирина Михайловна оглянулась, а потом тихо произнесла:
— Вчера инопланетяне прилетали к мэру.
Мы с Игнатом уставились на нее с недоумением.
— Ты веришь в инопланетян? — осторожно спросил я.
— Да, у нас все верят, — девочка стала ковырять в носу пальцем.
— А в Деда Мороза? — полюбопытствовал Игнат.
— Это сказки! — ей вдруг наскучило наше общество. Она стала прыгать вокруг фонаря на одной ноге.
— Инопланетяне сказали, что на выборах победит Евлампий Тихонович, и мэру стоит скорее ре-а-ли-зо-вы-вать государственное имущество.
Мы смотрели на девочку, раскрыв рты. Ирина Михайловна пропела короткую детскую считалку и ускакала обратно в кусты.
— Акселерация! — провозгласил Игнат, — В маленьких городах из-за отсутствия приемлемой для себя информации дети начинают познавать категории недетского мышления.

Он достал из кармана местную газету. Некоторое время изучал ее, потом хмыкнул. Оказалось, в рубрике «Местные Непроверенные Слухи», которую вела оппозиция велинской администрации, было напечатано примерно следующее: Вчера над М-ским лесом несколько сотен жителей нашего города наблюдали странное свечение, а затем огромный шар, похожий на луну, выглянувшую из-за облака, пролетел над городом и пропал все в тех же тучах (подробнее см. на стр. 5). Однако нам стало известно, что пришельцы, а это были именно они, не завершили на этом свое посещение. Они успели до рассвета войти в контакт с мэром Велино и сообщили Алексею Алексеевичу, что на грядущих выборах победит Евлампий Тихонович, и предложили мэру скорее реализовывать государственное имущество, чтобы не остаться с носом.

— Веселый у них городок, — сказал я и кинул окурок в урну.

Игнат рассуждал о том, что в маленьких городках при смене власти происходят мелкие междоусобные конфликты, когда старые друзья готовы перегрызть друг другу глотку из-за пары тысяч жителей. В это время я увлекся чтением статьи на последней странице газеты. Заголовок кричал: «Тайна Льва Бессмертного». Речь шла о «Поколении» — неоконченном романе писателя. Что-то о посещении Львом Соломоновичем год назад местечка под названием «злая поляна» в М-ском лесу. Именно после «паломничества» писатель радикально изменил концепцию своего произведения. Последние главы романа он написал с мистическим уклоном. Неизвестно, как Бессмертный хотел завершить «Поколение», так как сюжет запутался весьма и весьма хитро, а сам автор умер от инфаркта.

Когда я осмыслил статью, у меня вдруг появилось чувство тревоги. Тревога эта проистекала от подозрения, что я теряю землю под ногами, что я нечто упускаю, что я начинаю не понимать. Это злило. Я ничего не сказал Игнату, а тот так и не прочитал статью — что ему литература?

Затем мы отправились в редакцию этой самой газеты. Там работал приятель нашего редактора. Несмотря на послеполуденное время, городок так и оставался безлюдным, словно ранним воскресным утром, когда пролетарии и коммерсанты предпочитают нежиться в постели. Стояла тишина, и наш УАЗик изо всех сил нарушал ее — лишь один раз нам встретился на перекрестке старенький запорожец.

В редакции сидел одинокий бухгалтер. Молодой парень с обалдевшим выражением лица открыл нам дверь после того, как мы показали ему через окно наши документы. Весь персонал отсутствовал по делам — уклончиво объяснил бухгалтер. У нас не было времени дожидаться приятеля редактора, поэтому мы втроем попытались выяснить дорогу в Овсово. На карте деревни мы не нашли. Бухгалтер, чертыхаясь, вытащил из шкафа огромную старинную карту, и мы начали изучать окрестности. Деревушка обнаружилась прямо к югу от Велино. Нам требовалось проехать на юго-восток по шоссе до села Нижние Болты и потом взять направление на запад к деревне Большой Ручей. По пути мы должны миновать Овсово.

— Смотри, какая у них тут интересная топонимика, — сказал Игнат, изучая карту, — кроме Большого Ручья есть еще Малый Ручей, Верхний Ручей. Наверное, где-нибудь рядом и Нижний Ручей…

Время торопило. Мы поблагодарили бухгалтера, который до сих пор разглядывал нас с подозрением, и тронулись на юг. Окраины Велино были вообще безлюдными, хотя вдоль шоссе мелькали ухоженные домики с зеленеющими садами. На выезде из города за нами погнался большой черный пес — правда, быстро отстал. Потянулся скучный лес, разбавленный пестрыми полянками и канавами с черной зеркальной водой. Игнат громко подпевал песенке по радио, а я смотрел в окно.

Деревня Нижние Болты вылетела из-за поворота, и здесь было гораздо оживленнее. Нам пришлось пропустить стадо коров и двух старушек с хворостинами. Потом Игнат увидел магазинчик на обочине, и ему очень захотелось в него заглянуть. Просто безумное желание посетить торговую точку в этом захолустье.

Кто бы мог подумать, что магазинчик окажется вполне современным? На прилавках стояло свежее пиво, в холодильниках — сыры и колбасы. Я уже хотел купить бутылочку «Балтики», но подумал, что Игнат обидится. Мы подошли к продавщице и попросили принести нам минералки. Пока Игнат расплачивался, я изучал всякую мелочевку на продажу: брелки, сувенирчики, какие-то брошюрки. Мое внимание привлекли странные плетеные корзиночки на тонкой веревочке размером в половину спичечного коробка.

— Это чего такое? — спросил я у солидной дамы в переднике.
— Амулеты, — буднично ответила та.
Выяснилось, что это вроде как местные сувениры, которые мастерит безногий дед из дома через дорогу и тем зарабатывает себе на «топливо».
— Говорят, нечисть отпугивает, — пожала плечами продавщица.
— А что внутри? — поинтересовался я, покупая коробочку.
— Трава какая-нибудь или земля, — дама в переднике сняла один амулет с гвоздика и передала мне. Игнат фыркнул.

На всякий случай мы спросили у женщин, верно ли мы движемся в Овсово. Они стали объяснять, но получилось запутанно. Единственное, что мы поняли, это про указатель на Ручей.

Этот указатель мы увидели сразу за Нижними Болтами. Он сообщал нам, что направо дорога ведет к деревне Верхний Ручей.
— Ты, не помнишь, нам какой Ручей нужен? — спросил я Игната, — Большой или Верхний?
Он свернул на грунтовую дорогу и только потом сказал, что не уверен, но, скорее всего, Большой. Или Верхний.

Мы ехали через поле с колосящейся пшеницей, а затем миновали березовую рощу. Стало прохладнее и свежее. Игнат остановился у гигантского валуна, неизвестно как оказавшегося здесь. Может быть, его принесло ледником миллионы лет назад, а может, притащил местный крестьянин, отмечая границы барских земель. На камне краской кто-то нарисовал две стрелы и подписал: «Верхний Ручей» — левая стрела, «Малый Ручей» — правая стрела. От валуна соответственно разбегались две дороги, обе разбитые с непросохшими колдобинами.

Мы долго изучали нашу карту, но нашли лишь Нижний Ручей.
— Придется ехать наугад, — заключил я, — спросим дорогу там, где окажемся.
Рассуждая логически, сказал Игнат, нам следует выбрать путь исходя из противопоставления названий. То есть, Большой Ручей находится в противоположной стороне от Малого Ручья, точно так же, как Верхний Ручей от Нижнего.
— А нам нужен Большой Ручей или Нижний? — опять спросил я.
— Нам нужно это треклятое Овсово, — мрачно сказал Игнат.

Наша машина тряслась и подпрыгивала на традиционных русских дорогах. Мы ехали к Большому Ручью. Пару раз мы пользовались объездами — огромные дуги отходили от «непроезжей» части. Игнат пытался шутить, явно злясь про себя, волнуясь за исправность машины. Он еще не знал, что мы ошиблись в выборе пути.

Где-то в районе трех часов дня мы выехали на заляпанном грязью УАЗике в деревушку. Игнат заглушил мотор, и мы вылезли из машины. Светило солнце, стрекотали кузнечики, пели птицы. Нашему взору открылась улица, заросшая с обеих сторон шиповником и густой сиренью, из которого торчали крыши трех домиков и одного ветхого сарая.

— Милое местечко, — сказал Игнат. А я подумал, что здорово пожить бы здесь до осени, ни о чем заботясь. Неплохо бы еще с Анечкой Кузьминой. Ловили бы рыбу в пресловутых ручьях, молоко пили, грибы собирали…

По узенькой тропинке, отходящей от улицы, мы вышли в переулок. Деревня, по-видимому, состояла из шести домов. Четыре дома, что в центре, казались жилыми. Мы подошли к ближайшему. Из-за забора, просунув нос между досками, на нас смотрел пес неопределенной породы. Смотрел без всякого интереса, даже хвостом не вилял. Игнат с ним поздоровался, пес отскочил от забора и исчез в лопухах.

Мы направились к следующему дому. На крепком высоком заборе, рядом с калиткой сидела девочка. Хотя, скорее девушка лет шестнадцати, а может и семнадцати. В шортах и блузке. В отличие от соседского пса, она внимательно разглядывала нас, но выражение лица у нее было насмешливое, словно мы выползли из джунглей. Впрочем, мы вылезли из кустов.
Игнат осторожно поздоровался, резонно опасаясь, что девушка тоже сгинет в лопухах. Но девушка улыбнулась, и я понял, что она необыкновенно красива. Я забыл свою даму сердца Анечку Кузьмину и решил ее благородно уступить Игнату. Наверное, мы выглядели полными идиотами, потому что девушка спросила:

— Вы откуда такие взялись?
— Из города, — уточнил Игнат.
Девушка рассмеялась:
— Вы словно посетили злую поляну.
Я собрался было насторожиться — знакомое название, вот сейчас вспомню, где я его слышал, но девушка сказала, как ее зовут:
— Настя.

Настенька. Как в русских сказках. Вот моя любовь, чистая и высокая. Пахло хвоей и черной смородиной. Я ощутил себя задорным деревенским пареньком, мне представилось, что я всю жизнь (или детство) провел в деревне, на природе — так все казалось знакомым: запахи, звуки, Настенька…

Наш криминалист был грубее. Он спросил:
— Это что за деревня? — как отрезал.
Девушка вполне оправданно огорчилась. Но ответила:
— Деревня Метелкино. До 90-го года Сталинка.
Игнат хмыкнул.
— Не поможешь ли нам, Настя, — мы ищем село Овсово. Оно где-то на пути в Большой Ручей.
— Ой, вы все перепутали! — девушка наклонилась и чуть не свалилась с забора. Ее голые загорелые ноги восхищали меня. — Это совсем в другую сторону.
— Там, где Малый Ручей? — угрюмо поинтересовался Игнат. Вот ведь черствый человек. Бензин ему жалко.
— Ну да, только западнее, наверное. — Настя провела рукой по волосам, они искрились на солнце.

Игнат достал карту и снова стал ее рассматривать. Я робко спросил девушку:
— Настя, а что вы… что ты делаешь в этом месте? — я не верил своему смущению.
— К дедушке в гости приехала, после сессии отдохнуть, — она кивнула неопределенно в сторону дома. Я подумал, что дом не кажется жилым.
— А ты сама из центра или из района?
Настя лукаво прищурилась и сказала:
— Ну да!
Это был не ответ. Я постеснялся переспросить. Почему же Игнат не восхищен этой красавицей? Я отчаянно пытался придумать, о чем бы еще спросить девушку.
— А Злая Поляна далеко отсюда? — выдал я глупость.
Настя вдруг погрустнела, посмотрела на нас с жалостью и разочарованием.
— Это недалеко от Смертинска, — ответила она и пояснила: — город такой у Черного Озера…
— Есть такой! — отозвался Игнат, не отрывая нос от карты. Он что-то там чертил карандашом.

Раздался кошачий визг. Залаяла собака. Настя моментально слетела с забора, встревожено крикнув: «Муська!» и скрылась за кустами смородины. Я обреченно вздохнул.

Из калитки напротив вышел старик. Лысый, но с бородой, торчащей вверх. Он уставился на нас с подозрением. Игнат его не замечал, а я поприветствовал:
— Здрасьте, а мы тут заблудились!
Дед по-прежнему молчал, глядя исподлобья.
— Мы ехали в Овсово… — начал я.
— Это не здесь, — сказал дед. Игнат подпрыгнул от неожиданности, так как дед стоял у него за спиной.
— Вы чего пугаете? — вырвалось у него. Он до этого момента полагал, что я болтаю с девушкой.
Старик, насупившись, объяснил:
— Вам, молодые люди, нужно пройти прямо, а там, у ручья, свернуть направо. Выйдете прямо в Овсово…
— Мы на машине, — уточнил я.
Дед крякнул, подергал себя за бороду.
— Так проедете там.
— Долго ехать? — поинтересовался Игнат.
Старик задумался:
— Пешком-то час…
— Ну, на машине быстрее будет, — заключил Игнат, сворачивая карту.

— А у вас симпатичная соседка, — не вытерпел я, — Настя. Она городская?
— Это кто это? — удивился старик. Я показал на дом.
— Там не живет никто, — дед снова напрягся.
— Девушка на заборе сидела, — растерялся я. Ощущение мистического подобралось к моему сердцу.
— Это, стало быть, к Архипычу внучка приехала, — объяснил старик, — у него этих внучек… штук десять! — хорошо сказал, от сердца отлегло.
Загавкал пес.

Игнат еще раз уточнил дорогу и поблагодарил деда.
— Осторожно ребята! И доброго пути! — напутствовал тот.

И мы снова поехали. На меня навалилась апатия. Словно красота девушки Насти выпила из меня всю энергию, и я остался один на один с воспоминанием.
Конечно, апатия исчезла, когда мы свернули у ручья, который, кстати, оказался не ручьем, а вонючей болотной канавой, на деревню Овсово. Дед был прав: пешком эту дорогу путник осилил бы за час. Потому что лужи, напоминающие океаны в миниатюре, можно обойти, перепрыгнуть, перейти вброд, ямы и колдобины — перескочить, спуститься в них и выбраться на другой стороне, а через грязь можно перекинуть бревнышко или доску. А вот для машины это не было дорогой. Вообще УАЗик — отличный автомобиль, внедорожник, но в лужах он застревает профессионально.

Через два с половиной часа мы злые, потные, грязные выехали на перекресток. Незаметно вечерело. Игнат рассчитывал время:
— Если мы управимся с интервью за час, то к девяти вечера будем в Велино.
И мы въехали в Овсово.

Забытая Богом деревушка на краю леса — думал я, глядя на ветхие домишки, разбросанные тут и там. Почти все покинутые, заросшие мхом и травой, с заколоченными окнами и дверями, с покосившимися мертвыми трубами.
Посреди дороги стояла корова. Прямо в колее, демонстративно отвернувшись, она разглядывала куст. Мы вылезли из машины. Пахло дымом — где-то топили печь или жгли костер. Я почувствовал на себе взгляд и резко обернулся. Кто-то наблюдал за нами. Может, из окон дома напротив или из темной рощи у колодца. Игнат решительно направился к ближайшему дому, постучал в дверь и крикнул: «Эй, хозяева!».

Вдруг я услышал голос:
— Стоять, не двигаться.
Я посмотрел налево и увидел здорового мужика с ружьем в руках. Оружие он направлял на меня, в то же время наблюдая за Игнатом.
— Здрасьте, — сказал я.
Мужик повел дулом:
— Кто такие?
— Журналисты, — ответил я, прикидывая, успею ли я спрятаться за УАЗиком или за коровой, — мы приехали из центра, ищем Сергеева Илью Степановича и его жену. Хотим про них статью написать.
— А что о них писать-то? — удивился мужик.
— Ты ружьё-то опусти, — крикнул Игнат.
Тот подозрительно оглядел Игната, потом изучил нашу машину. Но ружье опустил.
— Ну, извините, всякие тут ходят… Времечко-то неспокойное.
— Кто это у вас ходит? — поинтересовался наш криминалист.
— На прошлой неделе негодяи Зорьку хотели увести. Я им сказал, уходите, по-хорошему, а иначе, — мужик потряс ружьем, и я невольно пригнулся.
— Оно не заряжено, — пояснил он.

В это время корова замычала, подошла к машине и начала лизать фару.
— Зорька, фу! — скомандовал мужик. А потом обратился ко мне:
— Старики Сергеевы померли в прошлом году. Оба в один день.
Я замер с раскрытым ртом. Громко ругнулся Игнат.
— Мой брат нашел их, сидели в обнимку на заднем дворе. На лес глядели. Улыбались. Врач из района сказал, что сердце остановилось у обоих…
— А вскрытие не делали? — спросил Игнат.
— Нет, не резали их, — врачи нужны, время… Да и зачем? Ради интереса только.

Мне опять стало страшно. Как будто что-то неизбежное шло ко мне неторопливо, уверенно. И я знал, что мне некуда бежать и негде спрятаться. Мне понадобились все силы разума, чтобы стряхнуть с себя наваждение.

В это время Игнат пытался выяснить подробности о странном письме, пришедшем в редакцию. Он показывал копию, махал руками. На шум из дома вышла женщина с двумя детьми — они с интересом наблюдали за Игнатом. Потом догадались взглянуть на конверт. В углу, к моей радости и негодованию Игната, оказался штамп четырехлетней давности. Как раз то время, когда Евлампий Тихонович баллотировался первый раз, но не выиграл на выборах.
— Что же это такое? — тем временем возмущался Игнат, — как мы могли проглядеть дату этого треклятого письма.
Мужик как мог утешал его.
— Может, самогону? — предложил он.
Мы отказались, а Игнат еще раз расспросил про дорогу. Вечерело. На лес упала вечерняя тень.

Мы торопились выехать на шоссе до наступления темноты. Дорога постоянно петляла, но ее состояние было намного лучше, чем состояние предыдущей дороги, по которой мы ехали в Овсово. Я задремал ненадолго и проснулся вдруг от ощущения, что машина опять едет не туда. Мне показалось, что мы едем на север дольше, чем нужно.
— А нам нужно на восток, — заявил я озадаченному Игнату. Тот сказал, мол, нужно не спать, тогда ничего не приснится, но признался, что пару раз ему встречались подозрительные развилки, и он выбирал наиболее объезженные пути.

Сумерки вошли в лес — на небе над нами зажглась первая звезда.
Игнат остановил машину. Из-за поворота навстречу вышли, держась за руки, девочка и мальчик. Ей, казалось, лет двенадцать, ему — около восьми. Одеты они были по-деревенски. Оба в лаптях, а на голове девочки был серый платок. Мне даже захотелось их сфотографировать. Ей-богу, сестрица Аленушка и братец Иванушка. Увидев нас, они замерли. Когда мы вылезли из машины и крикнули им «привет», мальчонка что-то сказал сестре и бросился к нам.
— Свои? — спросил он. Девочка с опаской тоже подошла к УАЗику.
— Свои, — заверил я и спросил:
— Куда это вы, малыши, на ночь глядя идете?
Мальчишка изучал взглядом наш УАЗик, видимо, мечтая посидеть за рулем, а девочка отвечала:
— К дедушке в Бадейкино.
— А где это? — поинтересовался Игнат. Он уже хорошо разбирался в местных населенных пунктах.
— От нашей деревни пять верст, — последовал ответ.
— Как же ваша деревня называется, — спросили мы, подозревая, что опять сбились с пути.
— Чернопрудово, это недалеко — за поворотом, — девочка неопределенно махнула рукой в ту сторону, куда мы ехали.
Мы с Игнатом переглянулись. Вид у криминалиста был унылый. Девочка засобиралась. Он оттащила братца от машины и повела его по узкой тропинке прямо в лес.

Забравшись в машину, мы тронулись дальше. УАЗик трясся на ухабах. За поворотом оказался длинный темный коридор из старых сосен, а потом мы выехали на большую поляну. Здесь было посветлее, и мы могли видеть край солнечного диска, закатившегося за лес — ярко красный, словно уголек костра. От этого света и непонятного волнения травы вдоль обочины было как-то не по себе. Еще тревожнее стало, когда сбоку от дороги мы увидели старый железный крест, вставленный в огромный гранитный валун. На камне было что-то написано. Надпись была тоже старая, местами бледная, но мы с Игнатом прочитали, не выходя из машины: «Дер. Чернопрудово. Сожжена вместе с жителями в 1942 г. Вечная скорбь».

Ничего не сказав, Игнат нажал на газ, и УАЗик пулей пересек поляну и снова въехал в лес. Обнадеживал тот факт, что дорога казалась все еще незаброшеной. «Наверное, деревня Чернопрудово впереди», — решил я, — «а крест стоит на месте довоенной деревушки». Что думал Игнат — неизвестно. По земле стелился легкий туман. Лес стал гуще и темнее.

Когда машина заглохла, я не удивился. Закон жанра, знаете ли. Игнат долго стучал кулаками по рулю и ругался нехорошими словами. Все его хладнокровие и чувство юмора исчезло. Рядом со мной сидел расстроенный, озлобленный человек.
Мы оказались в глубинах М-ского леса поздним вечером.

ЧАСТЬ 2

Я проснулся от странного звука. От неудобной позы в машине у меня затекли ноги, и я некоторое время растирал их ладонями. Звук то пропадал, то снова появлялся. Он был похож на жужжание электричества, словно рядом находилась линия электропередач. Я посмотрел в окно, но стояла кромешная тьма. Только над деревьями виднелась бледная полоска неба без звезд.

Я повернулся к Игнату — его не было. Сначала я не удивился, но потом дикий страх охватил меня — куда мог деться Игнат? Я потрогал его сиденье — холодное. Значит, он ушел давно. Нужно было выйти из машины. Я опустил стекло и осторожно высунулся из окна. Шуметь я почему-то боялся, мне и мысли не пришло в голову позвать его. Было тихо — ни шороха, ни стрекотания насекомых в траве, ни криков ночных птиц и зверушек. Только едва уловимое жужжание, сливающееся с тишиной. Мне показалось, что это жужжит у меня в голове.

— Игнат, — прошептал я, и закрыл окно. Немного посидел, собираясь с мыслями. «Это сон!» — решил я. Попытался этим сном управлять — вообразил, что сейчас будет утро. Или появится Игнат. Но сон был крепким — ничего не случилось, а жужжание усилилось.

Итак, все-таки нужно вылезать. Я аккуратно открыл дверь — в какой-то момент она противно заскрипела, и я присел от ужаса. Пахло сыростью, даже болотом. Глаза стали привыкать к тьме, и я смог немного сориентироваться в окружающей меня местности. Машина стояла посреди заросшей травой дороги. Слева и справа стеной тянулся лес. В радиусе двадцати шагов от меня клубился пар — видимо, на лес опустился туман. Мне стало совсем жутко. Медленно я двинулся вперед, тихо ступая по траве, которая и не собиралась шуршать. Сердце екнуло. Что-то белело впереди на обочине. Большое. Я собрал все силы и подошел поближе. Это была раковина для ванны. С ума сойти! Раковина в центре ночного леса. Не лес, а сантехнический магазин. Потом мне в голову пришла мысль, что раз ее тут выкинули, значит неподалеку люди или шоссе. Впрочем, если бы рядом было шоссе, я бы слышал шум машин — ночью такие звуки распространяются на огромные расстояния.

Я двинулся дальше. С каждым шагом я был готов развернуться и рвануть назад к машине. Но спустя некоторое время я стал замечать, что нечто тянет меня, словно невидимая веревка, куда-то во тьму. Сначала я не поверил этому ощущению и попытался сделать шаг в сторону. Однако ноги сами несли меня вдоль ухабистой дороги, я проваливался в колею, но тем не менее ускоряя шаг. Внезапно я понял, что нечто притягивающее меня, уже близко. Несколько шагов, и я что-то увижу. Я закричал.

Проснулся от удара в ухо. Игнат пытался меня растормошить.
— Не ори, — зло шипел он, вглядываясь во тьму.
— Ты чего, — испуганно спросил я, сон еще был в моих глазах.
— Там кто-то ходит…
Я замолчал. Из открытого окна доносились звуки леса — шуршание, стрекотание, шорохи. Ничего особенного.
— Он там, — сказал Игнат, — ходит и вздыхает…
— Кто? — я почувствовал дрожь в коленях, Игнат никогда так не шутил.
— Не знаю. Старик с бородой, кажется, — в руках Игнат держал монтировку. Это было действительно серьезно. Впрочем, ему тоже могло что-то присниться.
— Ты спал? — поинтересовался я.

Игнат покачал головой. Отчего-то я ему поверил. Некоторое время мы просидели в кабине. Ничего подозрительного я так и не услышал.
— Давай выйдем, — предложил я, — у меня ноги затекли.

Страхи Игната показались мне преувеличенными. Да и он сам не колебался долго и открыл дверь. Осторожно мы выползли из УАЗика. Трава на дороге была мокрой и неприятной. Высоко в небе меж деревьев блестели звезды. Я поежился. И тут снова раздалось то жужжание. Прямо в моей голове. Я спросил Игната, слышит ли он что-нибудь. Тот ответил отрицательно — он стоял на полусогнутых ногах с монтировкой в левой руке и вертел головой. Потом указал вперед:
— Туда! — и медленно, ссутулившись побрел по заросшей травой дороге.
— Ты что!!! Постой!!! — я рванул за ним, но споткнулся и упал, долго не мог выбраться из какой-то ржавой проволоки.

Игнат уже скрылся в сумраке впереди, когда я побежал за ним. Дорога и лес вдруг стали словно темным пустым коридором. Я бежал по нему, и шум в ушах становился все громче и четче. Я приближался к источнику звука. В голове возник образ чего-то бесконечно черного и глубокого и, несмотря на бесконечность, там было дно…

Я проснулся. Игната рядом не оказалось. Ничему не удивляясь, будто я провел несколько ночей в этом месте, я вылез из кабины. Над лесом поднималась луна. Призрачный свет струился между деревьев. Лунные тени дрожали и, казалось, звенели. Или жужжали. Я почувствовал уверенность в своих силах, понимал, что справлюсь, выдержу. Ничто не сведет меня с ума. Я подчинюсь правилам игры неведомого затейника. Там впереди, где лунный свет становился бледным до темноты, было что-то очень важное. И я должен был отправиться навстречу. Кто может сказать, насколько все это было предопределено, или, может, я оказался тут случайно? Просто нелепое совпадение времени и места, а эта бесовщина была здесь всегда. Тысячи лет она находилась здесь, вырабатывая, подобно генератору, токи мистических событий. Кто она или что она? А вдруг я случайная пешка в игре высших сил? — вот это обидно. И все участники происшествий в М-ском лесу — мелкие фигуры на шахматной доске. Две слепые силы играют в шахматы, а фигуры живые. И им страшно и одиноко…

За мной кто-то наблюдал из леса. Я почему-то был уверен, что это Игнат. Или Игнат, который уже не Игнат. Сейчас я играл в их игру. Ничто не могло меня смутить. Я пошел по дороге, следуя усиливающемуся жужжанию. Можно было бы помолиться, я даже помнил «отче наш», но все это казалось слишком логичным — я чувствовал, что спасение в нелепости. И даже сама возможность спасения (от чего?) тоже была в рамках логики.

«Не выйдет у вас ничего!» — прошептал я с изрядной долей злобы. И стало легче.

УАЗик давно скрылся в лунном тумане. А на дороге стоял Игнат. Я ясно видел его лицо, как будто подсвеченное изнутри. А на губах его была усмешка.
— Куда это ты собрался? — спросил он, — не спится?
— Ты уже с ними? — улыбнулся я, — согласно закону жанра?
Игнат вдруг сделался очень обычным Игнатом. Таким, каким был всегда.
— С кем это я ? Кто это «они»? — он обыденно поучал меня, — там, видишь ли, ничего нет. Вернее никого. Дыра в земле, а внизу свет. Черный свет. И мы с тобой ему не нужны. А знаешь ли, человек — он ведь всегда готов себя принести в жертву бездушной силе, почитая ее за божество.
— Вот я и взгляну и составлю свое мнение! — сказал я упрямо.
— Слушай, надо чинить машину и сваливать отсюда. Мы здесь никому не нужны. — Он посмотрел, что я полон решимости. — Ну, иди, взгляни что ли. Жду тебя в машине!
Обычный Игнат бодро зашагал мимо меня.

Я немного растерялся. Цинизм Игната нельзя было подделать. Он был настоящий, а в правилах Тайного Мистика М-ского леса не было места настоящему Игнату. Или я не понял эти правила до конца. «Не выйдет,» — сквозь зубы прохрипел я. И пошел дальше. Жужжание усиливалось. Там впереди в белом пятне лунного света стоял колодец: каменное кольцо, сверху ветхий сруб с распахнутой крышкой. «Так вот оно что!» — пробормотал я и проснулся.

Лес волновался. Ветер гулял между стволов, взрывал кусты можжевельника, холодными пальцами лез за шиворот. Вокруг что-то скрипело, хрустело, стонало. По небу бежали низкие тучи неестественно синего цвета. Я сидел на капоте УАЗика в позе мыслителя. Прямо на обочине сбоку от машины чернела дыра колодца. Почему-то было светло, несмотря на ночь. Как будто невидимый светооператор включил ночное освещение для финальной сцены фильма ужасов. Игната нигде не было. Я размышлял о том, сплю ли я — так как все мои чувства были обострены, я мог бы сказать, что все происходящее в данный момент реально. Лес, машина, я. А нереально — это отсутствие Игната и вот этот вот колодец.

«Плюнуть туда что ли?» — подумал я. Насколько это было бы не логично? Вся тайна М-ского леса оказалась в этой яме. Там и воды внизу, наверное, нет. А что там есть? Игнат недавно уверял, что там черный свет, бездушное черное ничто. И тогда это слепая сила, которая не дает покоя округе в радиусе 15 километров. А вот возьму и загляну туда, или, может, даже спущусь. Что, не ожидали? Неожиданно вспомнилась детская страшилка о таком вот колодце. Правда дело было где-то в Азии. Спускаются люди вниз, кричат, а потом оттуда их уже вытаскивают абсолютными дебилами без памяти. Дети вот считают, что там внизу Большие Космические Глаза. Что бы это могло значить? Кусочек демиурга на дне лесного колодца, который волнует материю вокруг, и происходит всякая чертовщина? А может там всего лишь внеземной артефакт? Или вот хорошая идея — там нет дна, там бесконечность, и эта самая бесконечность оказавшись в конечном дискретном мире при взаимодействии с окружающими материальными объектами вытворяет всякие гадости. А хотя все это одно и то же. И где Игнат в конце концов?

Я слез с капота. Подошел к колодцу. В ушах появилось знакомое жужжание. «А ведь там ничего нет!» — сказал голос внутри меня. Наверное, мой голос, но я решил, что так должен говорить Игнат. Или Лев Бессмертный.
«Это обычный лесной колодец, и вокруг совершенно ничего необычного не происходит».
«С чего ты вообще взял, что здесь вообще есть что-то странное?»
«Где ты нашел хотя бы крупицу мистики?»
«Что есть мистика?»
«Ты сейчас проснешься и почувствуешь себя полным дураком.»
— Хватит! — заорал я. — Не выйдет!

Мистика — это вера в сверхъестественное, таинственное, вера в возможность непосредственного общения человека с потусторонним миром. Что из этого определения присутствовало здесь? Веры не было. Были факты. Впрочем, факты весьма и весьма подозрительные. Что с того, что я брожу вокруг лесного колодца? И имелась ли возможность непосредственного общения с потусторонним миром, ибо мир этот общаться, кажется, не хотел. В том числе и непосредственно. Что же они хотят от меня? А ведь в любой ситуации, даже нелогичной, человек всегда действует логично по мере сил и возможностей. Надо было действовать нелогично, нелинейно.

И я согласился с голосами.

И я, не заглядывая в колодец, схватил крышку за ручку и с грохотом захлопнул черную дыру. Стало холодно и одиноко, а еще очень грустно. Я проснулся…

На обратном пути Игнат пытался шутить, рассказывал мне о том, как он пытался завести машину, и о том, что местный житель, который очень кстати гулял по ночному лесу, помог ему. Но я молчал, и это его встревожило.
— Плохо спал, — объяснил я ему.
— Ты спал как сурок, как младенец, — возмутился Игнат, — отличные нервы!

Я сделал вид, что задремал. И опять в глубинах моей памяти оставался неприятный осадок, словно я что-то упустил. Что-то такое, что, возможно, не имеет значения, но тем не менее оно никогда не даст мне покоя, словно ощущение, когда выходишь из дома и не помнишь, закрыл ли ты дверь на ключ.

ЧАСТЬ 3

Лев Соломонович Бессмертный родился в 1939 году в городе Велино М-ской области. Во время войны был эвакуирован в Ленинград, где пережил блокаду и потерял мать. О его отце неизвестно практически ничего — тот пропал чуть ли не в первый месяц вторжения фашистов. Сам ребенок чудом выжил в осажденном городе. После войны учился в школе, проявив нехарактерную жажду к знаниям. Поступил на рабочий факультет, однако бросил и стал учиться на журналиста. В качестве рабкора одной известной газеты путешествовал по стране, писал статьи о жизни советского человека на селе.

И однажды в 1978 очутился в М-ске. Оттуда он добрался до Велино и буквально влюбился в этот город. Он бросил карьеру и жену и поселился в маленьком домике неподалеку от дома, в котором жил ребенком. Несмотря на отстранение от столичной жизни, Лев Соломонович писал сильные статьи в московских газетах и тогда же начал сочинять рассказы, которые хорошо приняли в издательстве. За двадцать пять лет он написал сотню рассказов, десяток повестей и два серьезных романа.

Последняя, неоконченная глава из книги Льва Бессмертного «Поколение»

Сергеев вышел из избы. Прошел мимо сельсовета, в глубине окна которого мерцал огонек. «Завтра Григорий попадет в собственную вырытую яму,» — зло усмехнулся Илья. Прошел мимо большого, но угловатого дома председателя. И окунулся в поле. Невидимая тропинка бежала сквозь травоплет — и никто не мог бы ее обнаружить не то, что ночью, но и днем. Илья знал каждый изгиб тропинки — он помнил ее с детства. Еще до войны он бегал по ней через поле к деду на луг, где тот пас коров. Сейчас тропинка казалась Сергееву символом чего-то неизменного и вечного. Гляди-ка, вчера здесь рвались снаряды, поле горело и стонала сама земля на горизонте, а вот она, тропка, жива. И все бежит она прямо через травы, через рощу да через луг. И где она заканчивается? Илья не знал. Странно, — подумал он, — я никогда не был там, где кончается эта тропинка.

Он оглянулся на село. Оно выглядело очень мирно и сонно. Казалось невероятным, что в последние дни там разыгралась драма. И, может, там все еще плачет Маруська, а Лютый спустился в подпол за ружьем, что припрятал с войны. А кто его знает, вдруг это село окажется таким же вечным, как эта тропка. И никто не скажет, чем закончится вся эта нелепая комедия, называемая жизнью. Бежать надо. Бежать за поле по тропинке — и знать, что не убежишь. От вечного убегать к вечному. Нелепо и неразумно. Взять бы да перешагнуть через эту самую вечность.

Илья вспомнил, как полк, в котором он служил, стоял под Псковом. И деревенская юродивая старуха пришла к нему и сказала:
— Ты увидишь пустоту, солдат.
Он тогда испугался, мол, смерть пророчит ведьма. И в самом деле штурм «Линии Пантеры» стал для него роковым — немецкая пуля тяжело ранила в живот. А нет — жив Илья Сергеев. Жив, назло всем колдуньям.

Почему-то, стоя на тропинке, уходящей в траву, Илья остро почувствовал где-то там впереди нечто темное. Про эти места с давних времен рассказывали всякие таинственные истории. И как не пытались учителя да комсомольцы прекратить это, слухи переходили из уст в уста от стариков к молодежи, и так много-много поколений. Слышал Илья, что живет в здешних лесах леший-чёрт, а кто-то рассказывал, что совсем и не чёрт, а древний славянский бог. Спит, мол, в самой глухой чаще и видит сны. Илья не мог верить в это, но детские воспоминания и страхи не давали забыть местные суеверия.

«Вот бы попросить у этого Бога вернуть все как было», — подумал он. И нечто поманило его дальше в траву. Он бросился вглубь и бежал, пока не споткнулся. Ударился головой о какой-то корень, выпирающий из земли поперек тропинки. А когда поднял голову, понял, что находится в лесу. Сколько же он бежал, что оказался так далеко?

Откуда-то спереди ему почудился яркий свет. Он сделал пару шагов, тропинка уперлась в кусты. Осторожно раздвинул ветки и увидел заросшую дорогу и автомобиль неизвестной ему модели с включенными фарами. Вокруг автомобиля суетился человек — видимо, заглох мотор. Илья обрадовался обществу — лес начинал тяготить его. Он с шумом вышел из кустов и крикнул «эй, привет!». Человек у машины все равно испугался и с ужасом уставился на Илью.

— Свои! Не стреляй, — крикнул Илья по привычке и рассмеялся. — Заглох, брат?
— Да вот, застряли мы, — отозвался незнакомец. Это был молодой парень в ветровке. — Не заводится, хоть ты тресни.

Илья представился. Парень сказал, что звать его Игнатом. В машине безмятежно спал еще один молодой человек, и несмотря на громкие разговоры и попытки завести машину, он не проснулся.
— Ему можно позавидовать, — сказал Илья, — у меня такого крепкого сна уже нет.
— Нервы? — предположил Игнат.
— Да наверное, — Илья пожал плечами.

Выяснилось, что ребята — журналисты от какой-то центральной газеты. Ехали обратно из Овсово, да застряли в лесу.
— Комсомольцы? — спросил Илья.
— Не успели, — развел руками Игнат и стал копаться в сумке с инструментами.
Илья понимающе кивнул. Война разрушила столько планов, столько надежд и чаяний. Но ничего, будет праздник и на нашей улице.
Внезапно он услышал странное жужжание, словно где-то над головой растревожили пчелиный улей. Он посмотрел вверх — сквозь черные лапы сосен виднелись звезды. Игнат, по-видимому, ничего не слышал, ковыряясь в моторе.

Илья пытался уловить источник звука, но не мог — тот словно кружился вокруг автомобиля, исчезая в одном месте и тут же появляясь в другом. В лесу просыпался ветер, и разбуженные сосны шептались в вышине.
— Чертовщина какая-то, — пробормотал Илья.
— Что ты сказал? — полюбопытствовал Игнат, рассматривая в свете фар какую-то деталь, вытащенную из автомобиля.
— В ушах звенит, — Илья продолжал прислушиваться к неуловимому жужжанию, — жужжит что-то. Ты слышишь?
Водитель пожал плечами.
— Ну почему сразу чертовщина? — сказал он, — Может, сверчок в траве? Или просто в голове шумит. Нельзя же откидывать простые объяснения сразу.
— Нельзя, — согласился Илья, он не мог придумать ни простого ни сложного объяснения странному жужжанию.

А Игнат продолжал, протирая деталь промасленной тряпочкой:
— Моему коллеге тоже везде чертовщина да мистика всякая мерещится, — он кивнул на спящего в машине приятеля, — но что бы не происходило, всему, к сожалению или счастью, находится разумное объяснение. И тем более достаточное, — добавил он.
— Так-то оно так, — Илья взлохматил волосы, — но если происходит что-то совсем невероятное, что-нибудь настолько нереальное…
— Мы же не отрицаем, что вероятность любого события, будь она малой, все равно вероятна. Так что мистика в реальности это произошедший маловероятный факт.

Игнат подумал секунду и добавил:
— Маловероятный факт совпадения двух или более событий.
— Случай? — уточнил Илья.
— Именно, то, что мы называем редким случаем, — журналист сел за руль и попробовал завести автомобиль. Тот послушно завелся. Его коллега завертел головой, но так и не проснулся — лишь повернулся на другой бок.
— Подвезти, — спросил Игнат?

Илья покачал головой. Нужно было возвращаться в деревню и решать свои проблемы. После разговора с журналистом в голове немного прояснилось, пропало чувство непонимания этого мира, вследствие которого и рождались всякие мысли о мистическом вмешательстве высших сил в дела человеческие.

Игнат уточнил, можно ли проехать этой дорогой до шоссе. Илья не помнил, чтобы тут поблизости было какое-либо шоссе. Однако посоветовал ехать прямо:
— До Болтино доедешь, а там сообразишь.
Игнат что-то проворчал насчет кучи деревень с множеством названий, потом махнул рукой на прощание, и автомобиль скрылся за деревьями.

Илья стоял, опершись о ствол сосны, и слушал жужжание, которое вроде бы исходило из-за кустов можжевельника, чернеющих неподалеку. Любопытство разбирало его.

«Да что же там такое», — подумал он Несмотря на темноту, несмотря на то, что он находился один в темном глухом лесу, Илья подкрался к кустам и осторожно посмотрел через ветки на открывшуюся перед его взором еле освещенную опушку. Прямо посреди опушки кто-то построил колодец…

На этом глава обрывается…